Saturday, June 22, 2013

***


***
В жизни встречаешь, мягко говоря, не так много людей, которых категорически не хочешь иметь в виде воспоминаний, хоть и самых лучших. Но, как назло, именно они - эти люди - и становятся воспоминаниями. И сколько себя ни заставляешь, все равно живешь этими воспоминаниями. Как-то не очень...

***
У нас вся женская половина офиса сидит на какой-то волшебной диете некоего Дюкана. Волшебная, потому что они реально все таят почти на глазах. А я жру как прорва, потому что мне всегда кажется, что я не доедаю, отчего хочется есть еще больше. Да и вообще, этот Дюкан мне в пень не уперся, как говорит один мой коллега (который сидит на какой-то своей особенной диете, потому что она помогает только ему, а жрет он исключительно печенюшки, баранки и халву, при этом тощий как не знамо что), потому что я ни мяса, ни птицу и почти уже ни рыбу не ем, а по той диете волшебной, нужно периодически поглощать один лишь белок животного происхождения, что в нынешнюю мою систему координат никак не укладывается, но если б даже и укладывалось, я бы не стала - я так не могу, это ж чистой воды насилие. Но девки все прям резко уменьшаются в размерах и хорошеют на глазах. Я все же нашла для себе в этом всем очень положительный момент. Одна моя соседка по оупен-спейсу, стоило только начать разрывать многослойную обертку шоколадки, а легкому звонкому хрусту серебристой фольги вдруг пронзить рабочее пространство, тут же разворачивалась своим мощным (хотела написать крупом, но это ж слишком), мускулистым телом на стуле на колёсиках, и чуть ли не вместе с этим стулом кидалась на шоколад. На словах "можно я возьму у вас шоколадку" она уже по самое горло запихивала этот самый шоколад в себя. И так почти каждый раз. Теперь же на шоколад она даже и не смотрит, а нам говорит, что ей вовсе и не хочется. Но мы то ей даже и не предлагаем. Я не злая, не подумайте ни в коем случае, и не жадная, я просто не терплю такую вот прямолинейную бесцеремонность. Поэтому я очень благодарна этому Дюкану за то, что он есть (или был) и за его диету, потому что никто больше у нас шоколад не съедает со скоростью откусывания каким-нибудь злостным тирексом головы миленькому, беззащитному и очень добродушному травоядненькому.

***
Иногда я думаю, как бы она выглядела сейчас. Такая же не по возрасту моложавая или возраст бы уже взял свое, достаточно стройная для женщины, которая никогда не занималась спортом, а только диеты, диеты, диеты, или бы уже погрузнела, как поправилась бабулечка - ее мама? Была бы я также сильно на нее похожа сейчас, как мне все говорили в детстве: «ой, копия мать, надо же!»?.  Помню ее лицо в точности до малейших черточек, но теперь мне кажется, что я больше похожа на папу, а с мамой почти не осталось ничего общего. И только бабуля твердит, что я копия мама. Она то знает. 

Monday, June 17, 2013

***


Я заметила, что многие девушки активно стали перенимать мимику героинь американских ситкомов. Вот эти вот гримасы удивления с глазами в пять советских копеек, приподнятой одной бровью и кривой ухмылочкой, или вот затяжное междометие "ээээээээ", которое может означать все что угодно в зависимости от контекста, или вот еще адаптации фразы, которая должна произноситься слегка заторможенно: "well, yeah…" - типа "ну да"?. Так, гуляя по парижскому Марэ, увидела сидящую в уличном кафе компанию модных азиаток, которые что-то там, видать, девичье обсуждали. Несмотря на совершенную внешнюю непохожесть на тех героинь, у меня возникло стойкое ощущение, что передо мной сидят Рэйчел, Грейс, соседка по лестничной клетке придурков гиков (не помню совершенно, как ее зовут) и какая-нибудь Шарлотт. Забавно.

***
В этот раз Париж предстал передо мной в совершенном ином свете. Когда я искала себе квартиру, то ориентировалась исключительно по картографическим данным задачи, а именно: чтобы был правый берег, чтобы (уж если невозможно найти квартиру в самом Марэ) было недалеко от Марэ, или 10-11 округ, чтобы… В общем нашла и очень этому радовалась, особенно после того, как одна моя подруга, тоже заядлая любительница этого города, сказала мне, что все круто, район отличный, и там же Сэн-Мартэн. Найденная квартирка была ну совсем небольшой, но, судя по фотографиям, премиленькой. Вот только оказалась она почти в самом эпицентре китайского района, а на бульваре, где находился дом, в котором мне предстояло прожить почти шесть дней, стабильно, смену за сменой, выходили на работу китайские проститутки. Однажды, возвращаясь в очередной раз с поздней прогулки, я шла по этому бульвару, насмотревшись к тому времени прилично на всю эту социалочку,  и думала про тяжелую участь китаянок, которые приехали в Париж и вынуждены заниматься этой поеботой (в прямом и переносном смысле), чтобы прокормить себя и наверняка еще целый выводок родственников в Китае, кто-то знал, зачем едет сюда, а кто-то и не догадывался, чем вся эта катавасия обернется. В общем, шла погруженная в такие тяжелые мысли и даже не заметила, что уставилась на одну из азиатских жриц любви своим тяжелым взглядом. Очнулась я, когда она мне стала томно улыбаться, предвкушая, поди, не совсем стандартного клиента, то есть клиентку. Я же, осознав всю глупость и комичность ситуации, потупила взгляд и ускорила шаг, благо до дома оставалось всего ничего.

***
Слово "мадемуазель" в Париже уже, как правило, ни от кого не услышишь. Я все пытаюсь найти нотки харассмента в этом обращении, и никак не могу понять, что же такого оскорбительного в нем. Но что есть то, то есть: мадам тут, мадам там. И только сильно пожилые люди без тени оскорбительного умысла нет-нет да и назовут молодых и не очень девушек "мадемуазель". Последний раз это случилось со мной на еврейской Рю де Розье: сильно дряхленький еврейский мсье что-то пытался у меня спросить, обратившись ко мне "мадемуазель". Видимо, так, как я поедала свой фалафель, "мадам" есть в принципе не может и не должна. 

***
Мне кажется, что самое страшное - это на ком-то или на чем-то повернуться. Одно дело, там, увлечение какое, или легкая влюбленность, а другое дело - реально повернуться. И методы тут никакие не работают: там, враз перестать играть в эту назойливую, но такую захватывающую игру, не делать никаких больше фоточек вообще, как бы ни тянулась рука к смартфону при виде очередного пестрого заката, перестать в принципе общаться с человеком, из-за которого весь сыр-бор в голове (или где там) происходит. Ничего такого решительно не помогает. Потому что рано или поздно сорвешься и опять включишь эту треклятую игру (в моей жизни одна такая, но, гадина, засасывает), не выдержишь долгой паузы и опять как начнешь инстаграмить каждый листочек не так положенный, каждый отблеск заката с разницей в пять минут, каждый луч заходящего солнца, который, как мне кажется, уж больно красиво лег вдоль лужайки, и привет. Ну и да, вроде обещаешь себе больше не писать, не думать, не даже помышлять, а все равно срываешься - пишешь, думаешь, помышляешь, даже встречаешься, и катишься, катишься, катишься в сердечные тартарары. Поможет только злополучный клин, которым всю эту дурь вышибают. Освобождая место для новой занозы. И, так как иного выбора мне нет, I am waiting.