Small talk my ass.

У меня никогда не выходили смолл-токи. Ни в корпоративных лифтах, когда сталкиваешься со своими сослуживцами или соседями по офису - вроде знаешь человека, а сказать то ему нечего кроме "здрасьте" и "му-мо-му" в ответ на последующий ради приличия вопрос, ни в других общественных местах. Самые ужасные смолл-токи выходят у меня во всяких там ночных клубах и барах. То есть это не просто смолл-токи, это самые позорнейшие фиаско, как говорится, лучше бы уж молчала. 

Как сейчас помню, на заре моей клубной юности ко мне подвалил какой-то с виду очень модный завсегдатай клуба "Пропаганда" и спросил, "на какую букву может начинаться имя у такой прекрасной девушки?" "На "Г"" - честно призналась я. Ответ поверг его в такое смятение, что он просто развернулся и ушел. И больше, кстати, никогда ко мне не подходил. Никогда. Зато как над этой историей хохотала мама. 

Повзрослев и немного осмелев, мои смолл-токи стали более содержательными, но от этого от состояния фиаско далеко не ушли. Достаточно вспомнить из недавнего: 

- А ты где живешь?
- В Сокольниках.
- Нормально. Я могу тебя довезти.
- Спасибо, я сама себя могу довезти.
- Ну и дура.
- Я в курсе.

Или вот: 

- Как тебя зовут?
- Гаяна
- Я так и знал!
- А что тогда спрашивал?

Ну и совсем позорное: 

- Ну куда ты уходишь? Я весь вечер на тебя смотрел!
- А я тоже весь вечер на вас смотрела и охуевала, как такое вообще может быть. 
(после этого пришлось быстро ретироваться, чтобы не схлопотать). 

Мне кажется, я просто не умею играть в игры. В которые, по всей видимости, умеют играть другие люди. Печальненько.

Соушал-нетворкинг хуже онанизма.

И вот думаешь в какой-то момент, а как там у них, у тех самых, вот у того, того, ну и у этого. Сдержаться уже нету сил. Сначала проверяю одного: у него вдруг открылся профиль, что аж можно прочитать все последние посты. Читаю, смотрю фотографии каких-то дорогих мужских железных игрушек, а к ним еще и аксессуары по стоимости годового бюджета бедных африканских стран (предположительно). Смотрю на это все и думаю, да, очень разные мы, хоть и весело нам было местами, но все-таки очень разные. Давно уже не бьется сердце учащенно, забылось почти все - туда ему и дорога. 

Другого нет ни в одной социальной сети, но новость о его недавней женитьбе из первых уст не дает покоя любопытству: так хочется посмотреть, кто же эта святая, которая согласилась на такое. Пять минут, десять, пятнадцать...дайте-ка вспомнить, как звали его кузенов, а вот, уже близко. Та-даааам! Нереальной красоты невеста глядит на меня с фейсбучной фотографии. Прекрасна - ничего не скажешь (можно, конечно, посокрушаться, но с высоты своих лет уж лучше просто порадоваться - не нужно почем зря карму пачкать). Остальные фотографии, правда, приводят в чувства: профессиональный макияж и правильные ракурсы делают свое дело; я, знаете ли, тоже при определенных ракурсах очень даже ничего получаюсь (иногда бывает). Отпускает немного. Вспоминаются все гадостные моменты нашего неудачного союза с этим самым, который теперь женат на этом ангеле, и меня уже отпускает окончательно. Счастья, здоровья, богатства, успехов, только меня не трогайте и не вспоминайте. 

Третий. Третий - это больно и грустно до сих пор, ведь было все так недавно. Поэтому его просто удаляю из друзей - сил нет смотреть, видеть счастливые да и просто жизненные моменты и не быть частью этого. В общем-то, никогда частью этого я и не была, так, слегка коснулась, прошлась по краешку, как пела примадонна, когда еще была нормальным человеком. Так что, как может подумать проходящий мимо, что тут сокрушаться и грустить. А все равно печально. Но мне будет проще, если не видеть все эти счастливые или просто жизненные моменты. L'amour dure trois ans - я свято верю в эту гипотезу, так что осталось совсем чуть-чуть.  

Аминь. То есть аллелуйя. Всем счастья.

Три очень нервные буквы.

Все началось с того, что я прошла мимо одного обувного магазина и увидела там знак распродажи. В следующую секунду я уже думала о тех самых босоножках Мишель Вивьен или Вивьен Мишель , которые увидела пару-тройку месяцев назад, но, так как они стоили почти столько же, сколько и нужный мне, но не купленный на тот момент комод, пришлось отложить покупку босоножек на неопределенный срок. Потом, сразу после Вивьена и Мишеля я вспомнила про босоножки Маркуши Джейкобса для Маркуши, которые я тоже не купила по какой-то, теперь я уже уверена в этом, совершенно глупой причине (мне бы эти причины сейчас). На мое счастье ни тех, ни других в магазине не оказалось, что не остановило меня как минимум от четырех почетных кругов по залу этого отнюдь немаленького магазина.

Выйдя на улицу в совершенно расстроенных чувствах, я ощутила в себе наиострейшую необходимость сделать что-нибудь эдакое, как, например, потратить деньги на что-нибудь красивое, но очень бесполезное и в данную минуту мне не нужное (как вчера - взяла и купила рубашку, необходимости в которой никакой не было, но она ж была невероятной красоты, а шла я вообще-то за футболочками, в которых тоже  никакой нужды я не испытывала). Желание это так глубоко в меня засело и никак не хотело вылезать, что пришлось сразу признаться себе в том, что “…и я алкоголик”, а ноги уже несли меня в “Цветной”. В “Цветном” я обошла каждый этаж раза по два, мне хотелось и одновременно не хотелось столько всего, что я даже не могла сообразить, что стоит примерить, а на что даже и смотреть не надо, схватила какую-то юбку, которая оказалась потом шортами, пыталась напялить какие то громоздкие белые лоуферы на толстой синей подошве (слава богу не подошел размер), потом я схватила платье, в котором вырезов обнаружилось больше чем закрытых частей тела, потом … потом я не нашла консультанта, запуталась в примерочных, совсем отчаялась и пошла покупать громадный будильник обратно на первый этаж. В дизайнерском корнере домашней всякой всячины “Республики” я вовремя вспомнила про почти такие же стилизованные под 60-е или какие там года настенные часы, которые я видела в парижском “Абита”, только в отличие от этих, перед которыми я стояла сейчас - за 3000 рублей, те в “Абита” стоили от силы 25 евро (тоже непонятно, почему я все-таки их не купила тогда); я развернулась и приняла окончательное решение покинуть это место, на прощание пощупав кроссовки “Нью Беленс” в поп-ап магазине прямо у главного входа, нужный размер которых я не стала спрашивать не потому, что сильно устала и находилась в крайней степени отчаяния, просто - слава богу - консультант опять слишком долго где-то шлялся. Вообще, у них в “Цветном” с этими консультантами беда какая-то - они вечно где-то шляются, но, нужно признать, иногда это во благо. На улице я почувствовала себя уже вконец несчастной, измученной и страшно голодной, что ноги сами меня потащили в Макдональдс, где я сижу до сих пор и пытаюсь переосмыслить всю череду событий за большой порцией терапевтической картошки фри.

На самом деле все началось чуть ранее: с того момента, как я получила письмо от европейского коллеги, который писал о том, чего мы все достигли за недельное пребывание лондонской команды в московском офисе, перечислял все те действия, которые мы согласились выполнить для достижения максимального синергетического эффекта от нашей работы, а к письму была приложена фотография - мы все, счастливые и немного усталые, стояли в лучах предзакатного солнца на палубе прогулочного кораблика посреди Москвы-реки, только что отужинав и накидавшись вина, и улыбались во весь рот, видимо, радуясь долгожданному окончанию этой напряженной недели. На первом плане почему-то оказалась я, раза в два больше, чем привыкла видеть себя в зеркале, с руками, заплывшими жиром, в общем, продолжать не хочется. В тот самый момент меня и переклинило. ПМС - это вам не шуточки. 

***

***

В жизни встречаешь, мягко говоря, не так много людей, которых категорически не хочешь иметь в виде воспоминаний, хоть и самых лучших. Но, как назло, именно они - эти люди - и становятся воспоминаниями. И сколько себя ни заставляешь, все равно живешь этими воспоминаниями. Как-то не очень...

***

У нас вся женская половина офиса сидит на какой-то волшебной диете некоего Дюкана. Волшебная, потому что они реально все таят почти на глазах. А я жру как прорва, потому что мне всегда кажется, что я не доедаю, отчего хочется есть еще больше. Да и вообще, этот Дюкан мне в пень не уперся, как говорит один мой коллега (который сидит на какой-то своей особенной диете, потому что она помогает только ему, а жрет он исключительно печенюшки, баранки и халву, при этом тощий как не знамо что), потому что я ни мяса, ни птицу и почти уже ни рыбу не ем, а по той диете волшебной, нужно периодически поглощать один лишь белок животного происхождения, что в нынешнюю мою систему координат никак не укладывается, но если б даже и укладывалось, я бы не стала - я так не могу, это ж чистой воды насилие. Но девки все прям резко уменьшаются в размерах и хорошеют на глазах. Я все же нашла для себе в этом всем очень положительный момент. Одна моя соседка по оупен-спейсу, стоило только начать разрывать многослойную обертку шоколадки, а легкому звонкому хрусту серебристой фольги вдруг пронзить рабочее пространство, тут же разворачивалась своим мощным (хотела написать крупом, но это ж слишком), мускулистым телом на стуле на колёсиках, и чуть ли не вместе с этим стулом кидалась на шоколад. На словах "можно я возьму у вас шоколадку" она уже по самое горло запихивала этот самый шоколад в себя. И так почти каждый раз. Теперь же на шоколад она даже и не смотрит, а нам говорит, что ей вовсе и не хочется. Но мы то ей даже и не предлагаем. Я не злая, не подумайте ни в коем случае, и не жадная, я просто не терплю такую вот прямолинейную бесцеремонность. Поэтому я очень благодарна этому Дюкану за то, что он есть (или был) и за его диету, потому что никто больше у нас шоколад не съедает со скоростью откусывания каким-нибудь злостным тирексом головы миленькому, беззащитному и очень добродушному травоядненькому.

***

Иногда я думаю, как бы она выглядела сейчас. Такая же не по возрасту моложавая или возраст бы уже взял свое, достаточно стройная для женщины, которая никогда не занималась спортом, а только диеты, диеты, диеты, или бы уже погрузнела, как поправилась бабулечка - ее мама? Была бы я также сильно на нее похожа сейчас, как мне все говорили в детстве: «ой, копия мать, надо же!»?.  Помню ее лицо в точности до малейших черточек, но теперь мне кажется, что я больше похожа на папу, а с мамой почти не осталось ничего общего. И только бабуля твердит, что я копия мама. Она то знает. 

***

Я заметила, что многие девушки активно стали перенимать мимику героинь американских ситкомов. Вот эти вот гримасы удивления с глазами в пять советских копеек, приподнятой одной бровью и кривой ухмылочкой, или вот затяжное междометие "ээээээээ", которое может означать все что угодно в зависимости от контекста, или вот еще адаптации фразы, которая должна произноситься слегка заторможенно: "well, yeah…" - типа "ну да"?. Так, гуляя по парижскому Марэ, увидела сидящую в уличном кафе компанию модных азиаток, которые что-то там, видать, девичье обсуждали. Несмотря на совершенную внешнюю непохожесть на тех героинь, у меня возникло стойкое ощущение, что передо мной сидят Рэйчел, Грейс, соседка по лестничной клетке придурков гиков (не помню совершенно, как ее зовут) и какая-нибудь Шарлотт. Забавно.

***
В этот раз Париж предстал передо мной в совершенном ином свете. Когда я искала себе квартиру, то ориентировалась исключительно по картографическим данным задачи, а именно: чтобы был правый берег, чтобы (уж если невозможно найти квартиру в самом Марэ) было недалеко от Марэ, или 10-11 округ, чтобы… В общем нашла и очень этому радовалась, особенно после того, как одна моя подруга, тоже заядлая любительница этого города, сказала мне, что все круто, район отличный, и там же Сэн-Мартэн. Найденная квартирка была ну совсем небольшой, но, судя по фотографиям, премиленькой. Вот только оказалась она почти в самом эпицентре китайского района, а на бульваре, где находился дом, в котором мне предстояло прожить почти шесть дней, стабильно, смену за сменой, выходили на работу китайские проститутки. Однажды, возвращаясь в очередной раз с поздней прогулки, я шла по этому бульвару, насмотревшись к тому времени прилично на всю эту социалочку,  и думала про тяжелую участь китаянок, которые приехали в Париж и вынуждены заниматься этой поеботой (в прямом и переносном смысле), чтобы прокормить себя и наверняка еще целый выводок родственников в Китае, кто-то знал, зачем едет сюда, а кто-то и не догадывался, чем вся эта катавасия обернется. В общем, шла погруженная в такие тяжелые мысли и даже не заметила, что уставилась на одну из азиатских жриц любви своим тяжелым взглядом. Очнулась я, когда она мне стала томно улыбаться, предвкушая, поди, не совсем стандартного клиента, то есть клиентку. Я же, осознав всю глупость и комичность ситуации, потупила взгляд и ускорила шаг, благо до дома оставалось всего ничего.

***
Слово "мадемуазель" в Париже уже, как правило, ни от кого не услышишь. Я все пытаюсь найти нотки харассмента в этом обращении, и никак не могу понять, что же такого оскорбительного в нем. Но что есть то, то есть: мадам тут, мадам там. И только сильно пожилые люди без тени оскорбительного умысла нет-нет да и назовут молодых и не очень девушек "мадемуазель". Последний раз это случилось со мной на еврейской Рю де Розье: сильно дряхленький еврейский мсье что-то пытался у меня спросить, обратившись ко мне "мадемуазель". Видимо, так, как я поедала свой фалафель, "мадам" есть в принципе не может и не должна. 

***
Мне кажется, что самое страшное - это на ком-то или на чем-то повернуться. Одно дело, там, увлечение какое, или легкая влюбленность, а другое дело - реально повернуться. И методы тут никакие не работают: там, враз перестать играть в эту назойливую, но такую захватывающую игру, не делать никаких больше фоточек вообще, как бы ни тянулась рука к смартфону при виде очередного пестрого заката, перестать в принципе общаться с человеком, из-за которого весь сыр-бор в голове (или где там) происходит. Ничего такого решительно не помогает. Потому что рано или поздно сорвешься и опять включишь эту треклятую игру (в моей жизни одна такая, но, гадина, засасывает), не выдержишь долгой паузы и опять как начнешь инстаграмить каждый листочек не так положенный, каждый отблеск заката с разницей в пять минут, каждый луч заходящего солнца, который, как мне кажется, уж больно красиво лег вдоль лужайки, и привет. Ну и да, вроде обещаешь себе больше не писать, не думать, не даже помышлять, а все равно срываешься - пишешь, думаешь, помышляешь, даже встречаешься, и катишься, катишься, катишься в сердечные тартарары. Поможет только злополучный клин, которым всю эту дурь вышибают. Освобождая место для новой занозы. И, так как иного выбора мне нет, I am waiting. 

Не забыть бы.

Главное, не забыть. Стрижка, концерт, Париж. И если про стрижку забыть не так страшно, то вот про концерт и Париж - никак нельзя.

Когда-то в голове я набросала себе список музыкальных товарищей, чьи концерты я должна посетить хотя бы раз. Одного я даже и не мечтала увидеть - Jose Gonzalez -, а он взял и сам приехал в Москву, другую - Feist - я так долго ждала в Москве, но не выдержала и рванула за ней в Берлин, третьих - Bon Iver, я тщетно пытаюсь подловить в Европе между их турами и моей теперь непостоянной финансовой состоятельностью (которая все больше тянет на регулярную несостоятельность из-за всякого рода финансовых обязательств), а теперь вот в Москву, нежданно-негаданно приезжают Kings of Convenience, и тут сам б-г велел идти на концерт, и к черту всю финансовую несостоятельность.

Про Париж забыть никак нельзя, да и не получится. Но забыть - легко - можно про время вылета. Еще бы не забыть написать хозяевам квартиры и напомнить про себя, что я еду, а то они люди южные (один из Португалии, другая - из Италии), поди расслабленные в своей сиесте, наверняка уже и не помнят, кто у них что и на какое время бронировал. Но мне очень хочется попасть в эту квартиру, потому как она расположена очень недалеко от центра, рядом с моим любимым лё Марэ, дизайн квартиры делала сама хозяйка-архитектор для семейных парижских побывок. Там есть барная стойка вся из дерева с деревянным же козырьком, под которым висят бокалы вверх тормашками над барной стойкой. На этот деревянный козырек можно забраться сбоку по лестнице, а там - огромное спальное место. А еще, судя по фотографиям, там какая-то ну очень симпатичная ванная комната. В общем, сплошные идеи для ремонта. Надеюсь, что квартира к моему приезду не превратится в тыкву (хотя, по размерам, она скорее тыква). Еще очень бы хотелось, чтобы Париж не подвел с погодой, или придется опять колдовать, а я жуть как этого не люблю.

Вообще, если подумать, то все прекрасно и замечательно.  И даже если я проебу запись в парикмахерскую, это никак не повлияет на следующие по списку мероприятия. Потому что, как говорит моя тетя, красоту ничем не испортишь. Я лишь дорабатываю цитату, заключая “красоту” в кавычки. Wink.

Мужчина с перстнем на пальце

Мужчина с перстнем на пальце

Казался довольно сносным,
Но этот перстень на пальце
В момент тот не был заметен.
И вот, когда это вскрылось,
Как-будто бы враз все померкло:
И нос благородный, и вельвет
И рост исполина, и статность.
Затмило все это богатство
Сияние камня в перстне
Размеров совсем бесстыдных,
Что даже стало неловко.
За дядьку. В метро московском.

(под впечатдением от увиденного в метро, а вы знаете, зачем мужчины носят перстни?) 

***

Знаешь, очень было тяжело, особенно в самом начале. С момента, как я сняла трубку телефона, чтобы, как оказалось, ответить на самый страшный звонок в своей жизни, когда твой врач сказал голосом провинившегося школьника, что тебя больше нет. Потом, когда позвонила папе, чтобы сказать ему самую страшную новость - что тебя больше нет. Я помню это молчание в трубке, как любят писать в книжках - звенящая тишина, даже дыхания его не было слышно.

Бабуля. Я так боялась за нее. Ведь ты вторая, кто ушел от нее так, мне было страшно, что она не выдержит. Я не знаю, как все переносил Сашка. Ты прости, мы тогда с ним еще не очень-то и ладили, и потом, я думала, он же мальчишка, у них как-то проще такие раны затягиваются. А сейчас у нас все наладилось, ты не переживай, правда мы не откровенничаем, поэтому и не знаю, как он все это перенес. 

Знаешь, я не знала, что когда происходит такое - самое страшное, ты не плачешь. Но внутри появляется холодная, чернеющая пустота,  которая высасывает все изнутри. Не снятся сны, ни одной мысли в голове не звенит - всепоглощающая пустота. И ощущение как в вате. Я не плакала очень долго, я даже на кладбище не проронила и слезинки. Но это не оттого, что мне было все равно, это от страшного ужаса и пустоты внутри, что даже было невозможно разреветься. 

А потом меня прорвало. Я ревела ночами, я ревела в электричках, я ревела в темноте улиц, возвращаясь домой. Я не могла поверить, что ты ушла, я не хотела верить, что ты ушла, я не знала, что мне придумать, чтобы справиться с этим. Ты ушла, и наш мир чуть было не разбился. Правда. 

Прошло столько лет, столько всего произошло - и хорошего, и плохого. Сашка женился, и у него даже уже есть сынок. Я иногда думаю, как бы ты с ним общалась, ты же любила повторять, что терпеть не можешь детей, но нас тебе приходится любить, ведь мы ж твои дети - деваться некуда. Но знаешь, ты б его полюбила до умопомрачения, потому что в него невозможно не влюбиться. Папа считает, что он красавчик, самый умный и смышленый. И кажется, он счастливее всех, что наконец-то у него есть внук, и что ему удалось с первого раза (точнее с первого внука) переплюнуть своего брата, у которого только внучки и рождаются, хотя, в сущности, какая разница, кто рождается, главное, чтоб все были здоровы. И вроде даже бабуля немного отошла. 

Знаешь, я думала, что все эти тяжелые дни позади. Нет, не потому, что мы забыли, а потому, что  как-будто бы смирились с твоим уходом. Я так думала, пока не случилось кое-что. Юля (ты ее не знаешь, это Сашкина жена, но я уверена, тебе бы она понравилась) попала в больницу, ей даже сделали операцию, так что пришлось немного задержаться там. И вот в один день Сашка приехал к ней вместе с папой, но, как сказала Юля, они не просидели у нее и пяти минут. Потому что папе стало плохо. Он вспомнил тебя в этой самой больнице. Ведь помнишь, как там все было.

И я поняла, что легче никому не стало. Понимаешь, это просто невозможно. 

И вот тут как бы не облажаться.

С этой мыслью живу постоянно. Будь то контрольная в школе (особенно по геометрии) - как бы не облажаться, экзамены (особенно по истории) - как бы не облажаться, спектакль драмкружка - как бы не облажаться (однажды я облажалась так... повторив весь текст своей роли рождественской елки - да-да, рождественской елки - в гримерке, выйдя на сцену, я не смогла вымолвить и слова, стояла как вкопанная словно настоящая елка, а вовсе и не волшебная, ожившая в волшебных лучах рождественских свечей, которая должна была там еще что говорить со сцены), первое свидание, первый этот - ну вы поняли, первое свидание в каждых новых отношениях и... последние свидание в каждых заканчивающихся отношениях, на работе, в новой компании, в новом месте, в новой стране, с новым кредитом - как бы не облажаться. Но самое интересное, как только облажаешься, как только пройдут первые пять минут (или первые пару часов - все зависит от ситуации) позора, думаешь “да ну, что, в самом деле, за хуйня, облажалась и облажалась, посрать - не выпускные же экзамены провалила”. В общем, каждый раз убеждаюсь, что нечего так нервничать. Но потом каждый раз об этом снова и снова забываю. И...как бы не облажаться.

How are you doing, Gayaneh? (c)

***
I love rien, Je suis Parisienne (Deuxieme Chapitre)

Вторая часть не потому, что я только во второй раз туда еду, нет. Вторая часть потому, что у меня уже был такой заголовок. Хотя правильнее было назвать “I love rien except for being Parisienne”. Ну а что еще можно сказать, если, плевав на все свои новые финансовые обязательства, а также на предстоящие (вынужденные, а отнюдь не приятные шопинговые) расходы, я... Пошла на любимый сайт момондо и нашла билет в Париж за более или менее приемлемую цену, подумала минут двадцать, кликнула “купить”, ночью забронировала квартиру и вот я уже еду в Париж, правда, не забыть бы получить визу. Еду совершенно одна, и поэтому составляю список кафе, куда непременно нужно зайти, районов и парков, которые обязательно нужно исследовать, музеев, в которые очень давно хотела попасть, но так до сих пор и не соизволила сделать это, беру с собой большой фотоаппарат, чтобы заново отфотографировать весь Париж, но теперь уже в лучшем качестве (что, конечно, не избавит меня от моей инстаграмной зависимости), чтобы было что вешать на стены в новом “доме”, из-за которого все эти новые финансовые обязательства и предстоящие - вынужденные - расходы. А еще в этот раз я обязательно найду какую-нибудь парижскую йогу и буду говорить, хоть и на ломанном, но  только на французском, потому что по-русски там я смогу говорить только сама с собой, а если сам с собой вслух разговариваешь, известное дело - это попахивает дуркой. Вот такая кадриль получается. Я даже придумала back-up историю для папы, чтоб он не подумал, что я трачу деньги почем зря: как-будто бы я еду в командировку в Париж, а пару-тройку дней беру  за свой небольшой счет. Ловко придумала. Да, еще нужно составить список магазинов, куда мне не просто категорически нельзя заходить, а даже проходить мимо запрещается.

***
Будем знакомы!

Переезд - это всегда утомительное занятие. И не только потому, что  надо сначала спустить все эти тюки-баулы-чемоданы-коробки, загрузить их, потом выгрузить и затащить наверх, но и из-за встреч с новыми людьми - будущими соседями по площадке с этим “а что это вы тут делаете”. В общем, страшно не люблю я этого. Пока мы затаскивали весь мой скарб в новую берлогу, повыходили, как мне кажется, все соседи на этаже. Кто-то под видом поиска оброненной перчатки, кто-то как-будто бы за какой-то штуковиной на лестничной площадке, кто-то как-будто в гости к соседям. В общем вышли все. В перебежках по этажу они еще и шептались. С одной миловидной старушечкой я столкнулась прям у входа в квартиру:

- Ой, скажите, у вас делают окна? - в доме происходит плановая замена старых окон на фильдеперсовые пластиковые.
- Да нет, я просто въезжаю.
- Ах, значит будете нашей соседкой - мило заулыбалась старушечка - А семья то у вас большая?
- Да не очень - я и кот мой, больше никого.
- Ой, что же это вы, совсем одна? - практически проохала она.
На лице старушечки на какое-то мгновение нарисовалось выражение искренней жалости ко мне за мою бесцельно растраченную молодость, за мое одиночество и утерянные бесследно возможности…. но тут она, вспомнив, видимо, про свой драгоценный старушечий покой, сказала “Ну и хорошо!” и улыбнулась во весь рот, обнажив стройный ряд белых зубов вставной челюсти.  

***
Я поняла, что в школе ходила не на те уроки труда. В противном случае, у меня была бы не с трудом натянутая четверка в четверти (а иногда даже к ужасу мамы и тройка, но твердая), а как минимум пять с минусом. Поняла я это сразу после того, как за день собрала несколько, скажем так, элементов мебели в своем новом “доме”, включая диван и гардероб, испытав при этом гордость за результат и почти удовольствие от проделанной работы (надеюсь, это не сублимация, хотя, похоже на то). А шить и готовить как не умела тогда, так и не умею сейчас. Нет, конечно же, периодически приходится готовить, но это полный провал и тупик безысходности. Компенсирую я эти неумения лишь тем, что, по словам подруг, могу хорошо подобрать одежду хоть в H&M, и знаю толк в том, что вкусно, а что так себе, потому что, в отличие от приготовления пищи, пожрать я люблю. Теперь вот думаю, что бы еще такого купить, чтоб пособирать. Кажется, передо мной таки открываются новые, еще неизведанные перспективы шопинга. Ликуйте, ритейлеры! Плачьте, мои банковские менеджеры!